Давыдов Федор Васильевич

Путевой обходчик Федор Давыдов

В этом старом доме у самой железной дороги из прежних жильцов дядя Федя Давыдов остался один. Построенное сто с лишним лет назад здание, которое в обиходе до сих пор называют казармой, всегда было заполнено живущими здесь семьями – родителями, детьми, бабушками и дедушками, с их насущными заботами, печалями и радостями.

В праздники во дворе играла гармошка, пели «Каким ты был…» и другие популярные в разное время песни, плясали «Елецкого», усмиряли мужиков, разгоряченных спиртным, в которых вдруг просыпалась несказанная удаль.

А сегодня дом опустел. Теперь его новые жильцы приезжают сюда, как на дачу, только летом.

Для дяди Феди эта новая весна стала по счету 90-й. Сам юбилей у него приходится на сентябрь, но из всех времен года он, как все люди, больше всего радуется весне. Тем более, что минувшая зима была холодная, морозная, так что угля только-только хватило, чтобы протопиться.

«По пять ведер за сутки сжигал, - поделился дядя Федя при встрече, - хоть и помещение у меня небольшое».

В этом помещении он проживает уже 60 лет: как пришел с фронта в 46-м, так больше никуда и не уезжал.

Родился Федор Васильевич в Пензенской области в 1916 году. Семья была крестьянская, жила бедно. Отец умер рано:как многих, в то время его скосил тиф, и мать, Анна Сергеевна, осталась горе мыкать одна с двумя детьми – сыном и дочерью. Поэтому мальчику долго учиться в школе не пришлось, в 10 лет он стал подпаском у деревенского пастуха: пас овец, коров, телят. А когда подрос, выучился в колхозе на тракториста.

В 1937 году Федора Давыдова призвали в армию. Служил он далеко от дома, на Дальнем Востоке, на 54-й погранзаставе. Деревенскому пареньку, привычному к труду и к житейским лишениям, армия казалась настоящим раем. Здесь было все, о чем только можно мечтать, – хорошее питание, обмундирование, чистая постель и, в общем-то, престижная служба. Это все же не стройбат, хотя он и там бы не сплоховал.

Служба на погранзаставе проходила спокойно и размеренно, за три года наш герой не припомнит каких-либо серьезных нарушений со стороны сопредельных стран. В те предвоенные времена Россия не была для китайцев столь вожделенной, как сейчас, и перейти границу они не стремились. И вообще, не особо стремились на нашу территорию.

После демобилизации он вернулся домой, но мирной жизни отпущено было немного. Вскоре началась Великая Отечественная война. В декабре 1942 года его мобилизовали. Направили в 11 саперную бригаду 202 запасного зенитно-стрелкового полка, который некоторое время дислоцировался в Омске, затем стоял под Москвой.

Саперная бригада была мобильным подразделением, и ее перебрасывали с фронта на фронт, в зависимости от боевой задачи. Так что побывать довелось на Курской дуге, на втором Белорусском фронте, в Кенигсберге.

Особо активные действия начались для бригады в период победного наступления советских войск по всем фронтам – в апреле 1944 года. Саперам приходилось делать проходы в минных полях для танкового наступления, наводить переправы через реки, разминировать здания. Фашисты при отступлении не скупились на сюрпризы для пехоты и боевой техники, они старались заминировать дороги, мосты, огромные территории, по которым предположительно пойдет противник. Разминирование представляло собой опасную работу, выполняя которую нужно было не только соблюдать осторожность, но и разбираться в тонкостях минного дела и знать технологию, которую применяет противник. Безусловно, с нашей стороны среди саперов были жертвы, сапер, как известно, ошибается только один раз. Был дважды ранен и наш герой. Первое ранение он получил на Курской дуге, а второе – в Польше. Но в тыл его не отправляли, лечили в передвижном полевом госпитале.

Особенно запомнил Федор Васильевич наведение переправы через реку Одер. Соорудить деревянный мост на сваях для танков, идущих на Берлин, нужно было всего за одну ночь. В месте переправы глубина реки составляла 15 метров. Как они справлялись с такими фантастическими задачами, сегодня и не расскажешь. По тому, как скупы и немногословны воспоминания Федора Васильевича, понимаешь, что война – это тяжелый однообразный труд и боевые бесконечные задачи, которые надо выполнять зачастую в очень сжатые сроки.

«Бывало, на марше так устанешь, что идти дальше нет никаких сил, а как музыка заиграет - сразу сил прибавляется», - вспоминает дядя Федя.

Отдельная саперная бригада номер 11 дошла почти до самого Берлина, остановившись от него в 80 км. Позади была половина Европы, дорогу по которой в полном смысле слова полили кровью и потом. И вот теперь они дошли до цели, дошли до победы, и каждый вдруг нестерпимо захотел возвращения домой – в родной город, на хутор или в деревню. Только бы домой, пусть даже в худую крестьянскую избу, обветшавшую без хозяйской заботы.

Из Германии было разрешено посылать посылки с теми вещами, которые продавались в местных магазинах и были захвачены в качестве трофеев. Офицерам разрешалось посылать до 10-ти, а рядовому составу до 5-ти килограммов.

По улицам Берлина ходили американские солдаты, так что единственный раз в жизни удалось дяде Феде поглядеть на них воочию.

Однако мысли о возвращении домой пришлось оставить на потом, так как саперной бригаде, в которой он служил, предстояло следовать на Дальний Восток и снова воевать, но теперь уже с японцами. Привычно погрузились они в воинский эшелон и приготовились следовать из Европы через всю Россию-матушку к Тихому океану, однако бомбежка Хиросимы повлияла на текущие события, и командование приказало следовать к финской границе. Здесь саперы разминировали мирные поля, напичканные смертоносной начинкой. Так прошел еще один год, наполненный напряженным и опасным трудом.

О войне напоминают медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией».

Демобилизовался дядя Федя после третьего указа, в 1946 году. В Москве, на Курском вокзале, сел на поезд и поехал на станцию Покров. Сюда к тому времени перебрались его родные. Сестра Мария завербовалась на торфоразработки и привезла с собой мать. Жили они в этой самой комнате, которая стала его домом и где он живет по сей день. Сестра вскоре вышла замуж и вместе с мужем перешла в казарму на 113-й км, а позже получила квартиру в Орехово-Зуеве. А он остался с матерью. Вначале работал на путях ремонтным рабочим, а потом перешел на другую должность и стал путевым обходчиком по 6-му околотку. Обход он совершал по графику: два дня с утра, два – с обеда и два – в ночную смену. Два километра в одну сторону и два – в другую. Во время обхода осматривал рельсы, в которых иногда бывали трещины, а также стыки. Добивал костыли, если они от нагрузки частично вылезали наружу. Весной надо было обязательно смазать болты. Летом требовалось заправлять бровку, иначе строгая комиссия могла лишить обходчика премии за то, что на полотне растет трава и нет порядка. Проверки проходили каждый месяц. Обход проводили старший мастер дистанции, а также мастер 6-го околотка Иван Филиппович Наумов и бригадир Михаил Семенович Зайченков.

Каждый обнаруженный обходчиком дефект записывался в специальную книгу с обозначением километра, номера пикета и других данных и сразу же исправлялся.

В те послевоенные годы по железной дороге ходили паровозы, возившие грузовые и пассажирские составы. Обходчики снабжались керосиновыми фонарями с красным, желтым и зеленым стеклами, петардами и сигнальными флажками. В особых случаях они имели право останавливать поезда. Дядя Федя вспоминает такой случай: «Была зима. Я находился на 112-м километре. Шел товарный состав со стороны станции Орехово. У одного из вагонов, видать, перегрелись шейки оси. Вижу, искры летят. Дело, думаю, нешуточное, может крушение произойти. Пришлось поезд останавливать. Сразу комиссия приехала. Мне тогда премию сто рублей дали и в приказе по нашей Московско-Курской дороге отметили правильные действия путевого обходчика Давыдова. Случай этот в отделениях всех дорог разбирали».

На железной дороге, как в рекламе фирмы Икеа, постепенно упраздняли рабочих многих специальностей. Стрелочников, также хвостовых, которые ездили с товарными составами на площадке последнего вагона. Зимой они были одеты в овчинные полушубки, ватные брюки и, кажется, были вооружены винтовкой. Как рассказывает дядя Федя, судьба путевых обходчиков была решена после того, как тогдашний министр путей сообщения съездил в Японию, наверное, за опытом, и увидел, что путевых обходчиков там нет. После этого вышел приказ, и всех их сократили. Пока были силы, он трудился путевым рабочим, а потом, за пять лет до пенсии, ушел дежурить на железнодорожный переезд. Позже, когда он ушел на заслуженный отдых, и там всех сократили, упразднили дежурных, и по этой причине стали постоянно происходить столкновения автомашин и поездов.

Как и положено мужчине-кормильцу, дядя Федя не стал сидеть сложа руки. Пенсия была небольшая, участие в Великой Отечественной войне тогда не имело материального вознаграждения. Чтобы подработать лишнюю копейку для семьи, он устроился сторожем в летнем лагере. Лагерь расположен в месте, которое местные жители называют Красник. Это недалеко от платформы 113 км. Охранялся он круглый год, и дядя Федя трудился здесь еще 15 лет.

Женился он вскоре после войны на молодой девушке Александре, приехавшей, как многие в ту пору, на заработки. В послевоенных деревнях было голодно, колхозы едва дышали, пропитаться было очень тяжело. Свою молодую жену он привел в казарму, где жил с матерью. Здесь у них родились две дочери. Жизнь в семье постепенно налаживалась, так что со временем смогли купить корову. И все, кто знал дядю Федю в те годы, помнят, что он постоянно был занят по хозяйству – косил, сушил, возил сено. Копал по весне огород и никогда не сидел, сложа руки. Уж если кого и можно было назвать тружеником, то его в первую очередь.

«Ему бы о квартире похлопотать, многие ведь железнодорожники получили В Петушках, в Орехово-Зуеве. А он сады мечтал развести, яблони сажал, плодовые деревья, кустарники, - рассказывает старшая дочь Валентина, - вот и остался в казарме. Вода – в колодце, уголь и дрова в сарае». Но он, несмотря на возраст, пока справляется со своим нехитрым хозяйством. Валентина, конечно, помогает. Внучка Светлана приходит прибраться у деда, он к ним в Покров наведывается. А уж летом, когда они постоянно бывают в деревне на даче, видеться удается чаще. Внук Дима подарил деду правнучку Машеньку, она уже большенькая и в гости к деду тоже приходит. Так что жизнь продолжается. А он, как старое дерево, так и не покинул своего обжитого места, где прошли его молодые годы, где он постепенно вставал на ноги, где похоронил жену и младшую дочь и где встретил старость.

Бывает так, что дорого сердцу то, что кому-то кажется ерундой. Дорог привычный вид окрестностей, дороги, весеннее половодье, вплотную подступающее к огороду, цветущие яблони, посаженные им когда-то небольшими прутиками, стук колес проходящих мимо электричек и поездов. Жаль только, что уходят люди, помнящие те имена и события, которые помнит он.

Почти каждое утро, удивляя соседей, дядя Федя оправляется то в Орехово, то в Покров, чтобы купить продуктов и все, что необходимо в хозяйстве. Идет он не спеша, широко шагая, и с удовольствием останавливается, чтобы немного поговорить со знакомыми о погоде и других житейских обстоятельствах.

За годы свой долгой жизни Федор Васильевич заработал репутацию великого труженика. «А еще он очень добрый человек, - говорит Татьяна Михайловна Томилова. – Мы детьми в их доме часто бывали, не раз на печке сушились, когда в лужу падали или под лед проваливались. Всегда он к нам приветливо относился. Никогда не ругал без дела, а скорее наоборот. А уж когда ко Дню победы он ордена надевал, мы на него смотрели, как на героя».

Вот такая история жизни простого русского человека, написанная без прикрас и с полным к нему уважением.

Галина Фомичева